Скончалась Прасковья Тихоновна Корина, вдова народного художника и гражданина России Павла Дмитриевича Корина, главный хранитель его Дома-музея.

Умерла на пятый день своего 93-летия. Судьба распорядилась так, что День рождения Прасковьи Тихоновны – 15 октября – стал для нее последним днем полного сознания и явного облегчения среди трех недель стремительно развивающегося недуга. Утром следующего дня «больная вновь отяжелела» и, почти не приходя в сознание, утром 20 октября тихо отошла….

 

Нам, живущим в атмосфере каждодневных потерь и утрат, роковых перемен и разрушений, почти привыкших к уходу людей совсем еще нестарых и даже молодых, уход таких долгожителей озадачивает порой не меньше, оставляя неподдельный испуг, почти ужас. Ибо к ним привыкаешь, убеждаясь из года в год, что в то время, как все меняется, рушится, уходит и исчезает, они, долгожители, неизменны и …вечны. Одним своим присутствием они успокаивают нас, примиряя с действительностью; рядом с ними по-детски верится, что и  в нашем вихревом и суетном бытии есть что-то неизменное, незыблемое, успешно противостоящее все и всех  стремнине.

И вот ушел еще один свидетель времен давно прошедших, свидетель прежнего величия России, переживший эпоху великого смущения и заблуждения и доживший до дней расплаты, трагического отрезвления и позора изуродованного до неузнаваемости народа-жертвы.

 

Рожденная и взращенная в здоровой благочестивой православной среде, с малых лет получившая глубоко религиозное воспитание, Прасковья Тихоновна, как и сам Павел Корин, явила своей судьбой пример справедливости христианского постулата «по вере дается». Воистину элемент чуда, Промысла Божия о человеке сопровождал всю долгую жизнь Прасковьи Тихоновны.

 

Родом из далекого чувашского села, Паша Петрова очень рано осиротела. В опустевшем после смерти родителей огромном доме клиром сельского храма была открыта церковно-приходская школа, и маленькой Пашеньке, еще не достигшей школьного возраста, не возбранялось присутствовать на уроках – при условии соблюдения ею тишины и спокойствия. Так в жизнь «отроковицы Параскевы» вошла дисциплина, систематичность и упорство в занятиях. Умышленная и трудолюбивая девчушка очень скоро начала догонять и опережать даже не ровесников, а старших учеников школы. И неудивительно,  что именно на нее в 1910 году падет выбор эмиссара великой княгини Елизаветы Федоровны, посланного в Чувашию за единственной от губернии девочкой-сироткой, достойной стать воспитанницей Московской Марфо-Мариинской обители.

 

Так 10-летняя Паша Петрова приедет в Москву и перед нею откроется новый мир – мир христианского добра и сердечности, мир познания и подвижнического труда. Труд, как и вера, станет отныне естеством юной Параскевы, естественным как дыханием, проявлением ее существа. Это отменное трудолюбие и добросовестность девушки вскоре подметит молодой Павел Корин, приглашенный в обитель самой великой княгиней в качестве преподавателя иконописи. Несмотря на свою молодость, 19-летний художник был уже сложившимся, зрелым мастером иконописания. Ученик и друг Михаила Васильевича Нестерова, Павел Корин уже к тому времени твердо определит свое жизненное кредо как подвиг служения искусству. И вот, достаточно понаблюдав за своей старательной ученицей, Корин делает ей предложение. Так в 1926 году Паша Петрова станет женой  и сподвижницей одного из виднейших художников России. Зорко подметив у юной воспитанницы удивительное чувство тона, отменную аккуратность и тщание, Павел Корин поможет своей супруге впоследствии превратиться в первоклассного реставратора масляной живописи.

 

И Прасковья Тихоновна окажется причастной к крупнейшим реставрационным работам XX века. Тут и обновление убранства плафона Большого театра зимой 1941-1942 годов, и участие в восстановление полотен Дрезденской галереи, в том числе ею возрожденной из небытия тициановский шедевр «Динарий кесаря». Тут и десятки полотен из собрания Московского музея изобразительных искусств. Все это и многое-многое другое возрождено реставратором высшей квалификации Прасковьей Тихоновной Кориной. И как возрождено! Будучи в Музее изобразительных искусств, остановитесь, например, у известнейшего произведения Энгра «У источника» и попробуйте определить, где Прасковья Тихоновна заштукатурила 200-сантиметровый(!) прорыв полотна и воспроизвела почти целиком утраченную в авторской живописи колонну у беседки в глубине картины!...

 

Однако главный жизненный подвиг Прасковьи Тихоновны состоял в том, что ей удалось на доброе десятилетие, как минимум, продлить жизнь своего супруга – могикана русской живописи Павла Дмитриевича Корина. Вот когда понадобилось Прасковье Тихоновне ее первоначальное «обительское» образование, навык медицинской сестры и опытнейшего фармацевта! Минимум четырежды – после каждого очередного инфаркта – она вновь и вновь возвращала супруга к жизни…

 

Ровесница века, Прасковья Корина пережила многих и многих, была свидетельницей знаменательных событий, интереснейших встреч. Еще в «обительском» отрочестве ее благожелательными собеседниками были:.. Император России Николай II, родная сестра императрицы ( ныне святая) великая княгиня Елизавета Федоровна, князья Юсуповы и Урусовы, Голицыны и Шереметьевы, виднейшие иерархи и духовные подвижники Русской Православной Церкви – герои Коринской «Руси». Со временем этих благороднейших аристократов сменяют представители советской интеллектуальной элиты; здесь и Алексей Максимович Горький, и все домочадцы горьковского особняка у Никитских Ворот, здесь и Алексей Николаевич Толстой со всеми «домашними». Здесь буквально все персонажи коринских портретов, эти последние могикане русского духа, культуры, науки и искусства: Нестеров и Качалов, Леонидов и Игумнов, Сарьян и Зелинский, Коненков и друзья-Кукрыниксы. Здесь и блестящая плеяда коллег-реставраторов, и наиболее видные коллекционеры и собиратели – Тюлин и династия Чураковых, братья Барановы и Василий Кириков, Величко и Щусев, Николай Голованов и Илья Зельберштейн. До недавнего времени феноменальная память Прасковьи Тихоновны порой открывала собеседнику такие частности отечественной истории, черты знаменитостей, которые тщетно было бы искать в самых обстоятельных исторических монографиях.

 

Пережив своего мужа, Прасковья Тихоновна явила пример чистого русского вдовьего подвига, отныне вся ее жизнь была посвящена прославлению творчества Мастера и увековечения его памяти. Скорбен, деятелен и светел был этот этап жизни Прасковьи Тихоновны. По ее инициативе и воле одно за другим последуют великие свершения в ее жизни и посмертной жизни Павла Корина. Буквально через неделю после кончины художника в доме-мастерской был образован, а с июня 1971 года открыт для посетителей мемориальный музей Корина в Москве. Летом 1974 года состоялось открытие Дома-музея Кориных на Родине художника в древнем Палехе. В июле 1975 года была открыта мемориальная доска на Доме – музее в Москве( мемориальная доска на стене Палехского дома была открыта еще в августе 1968года). Соорудив добротное надгробие на могиле супруга, Прасковья Тихоновна станет прилежной паломницей к его могиле и ревностной прихожанкой Успенского собора Новодевичьего монастыря – храма, в котором в ноябре 1967 года, удостоен был архиерейского отпевания ее муж – раб Божий Павел. Глубоко уважаемая виднейшими иерархами Русской Православной Церкви, замеченная и обласканная митрополитом Крутицким и Коломенским Ювеналием и Владыкой Григорием Можайским, клиром и прихожанами Успенского храма, Прасковья Тихоновна снова найдет себя. Обладая безукоризненным музыкальным слухом и сохранив до глубокой старости удивительный голос, она станет желанной певчей в левом хоре собора. Так, уже на закате жизни последняя воспитанница Марфо-Мариинской обители Прасковья Тихоновна Корина вновь переживет радость непосредственного участия в православном богослужении. Вновь, как 80 лет назад, храм оглашался ее чистым и сильным, почти мальчишеским голосом, и две-три ее сверстницы, помнившие как несравненно канонаршила в Поскровском соборе Марфо-Мариинской обители маленькая паша Петрова, умиленно улыбались, тихо крестясь. Восьмидесяти лет как не бывало! Все вернулось на круги своя…

 

"В память вечную будет праведник"